«Хватит уже просто ездить и смотреть». Кто и почему выбирает волонтерство вместо отдыха?

«Мне понравилось, что это довольно глухое место, не где-то в городе, а в отрыве от цивилизации. Мне хотелось настоящего приключения, наверное, настоящей экспедиции, может быть, побольше сложностей и поменьше благоустройства.

В Крохино мы занимались больше работами по благоустройству. Красили домики, разбирали бытовки, как-то упорядочивали мусор. Я провела там пять дней. Казалось бы, перечень работ был не очень большой, но выходило так, что ты в течение дня всегда находишь, чем заняться.

У нас, конечно, оставалось свободное время. Утром я занималась йогой на природе, ходила на пирс читать книжку, а вечером провожала закаты с колокольни.

Один раз приезжали знакомые Анор [основательницы фонда «Крохино» — прим. ред.] — по-моему, ребята из Вологды или из ближайших городов. Привезли гармонь, пели старинные русские песни, было очень классно. В другой раз Анор принесла украшения— реплики северных старорусских украшений, которые делали местные мастерицы. Показывала фотографии костюмов, рассказывала про них.

У нас сложилась очень теплая обстановка и отношения с Анор, Ильей [мужем Анор и техническим директором фонда], их детьми, волонтерами <...> Недавно они проводили лекцию в Доме Телешова в Москве: рассказывали о том, какой планируют в Белозерске создать музей. Сейчас вот выставка в Коломенском проходит, которую они также организовали. Поэтому все время я вижу какие-то теплые отголоски моей поездки».

«Это мой храм, он мне больше всего понравился, больше всего подходит по вайбу. Наверное, один из ключевых факторов — это то, что он располагается на севере. А я очень люблю Русский Север. И очень люблю руины, конечно.

Я очень эмпатирую, на самом деле, может быть, даже больше, чем людям, подобным памятникам. Для меня это что-то вечное и чудесное. То, что осталось, как... если в биологии это останки, следы, то это чудо рукотворное, но при этом тоже такое невероятное, что мы можем наблюдать сейчас и соприкасаться с ним.

Делали мы обычно какие-то бытовые, посильные нам задачи. Большей частью задачи были связаны с уборкой храма. Из-за того, что это руина, там скапливается куча всяких кирпичей, и нужно попытаться как-то убрать или хотя бы собрать их в одно место, перетащить, чтобы очистить само пространство для каких-то консервационных работ.

Казалось бы, люди скажут: „Что вы делаете? Это максимально мелкий вклад. Вы просто перетаскали там камушки!“ . Или, не знаю, „Вы собрали какие-то несчастные крошки какой-то живописи — и что?“  — я еще с «Консервацией» ездила собирать осколки фресок. Но для меня это просто как акт какой-то веры, как акт любви к людям, которые посвятили свою жизнь этому храму, постройке этого храма, росписи этого храма».

«Я училась на втором курсе исторического факультета МГУ, горела Русским Севером: не пропустила ни одного семинара по отечественной истории XIX века, читала монографии и о культуре и быте, и о сложных периодах истории региона, писала курсовую о поморах.

Честно говоря, уже не помню, при каких обстоятельствах наткнулась на объявление фонда „Крохино“  о поиске помощников для работ в фотоархиве. Нужно было оцифровывать и реставрировать старые, истрепанные, но сохранившие Историю фотографии. Ощущение своей волны появилось сразу, а с графическими редакторами я была на ты — так я быстро влилась в ряд фотоволонтеров.

Фотографии жителей Белозерья реставрировать было трепетно. Так всегда бывает, когда погружаешься в чью-либо историю.

Лица на снимках становятся родными, появляется ощущение, что вы — гость всех семейных мероприятий, свидетель улыбок, наблюдатель белозерской погоды, друг того щеночка, которого обнимают местные ребята; в то же время на заднем дворе сознания постоянно мерцает мысль, что этой деревни больше нет, эти места погружены в воду, а дальнейшая судьба тех самых людей с фотографий после тридцатых годов ХХ столетия мало- или неизвестна.

К сожалению, в экспедициях „Крохино“  я еще ни раз не участвовала, но, уверена, буду — думаю, в проектах фонда собираются люди с определенным взглядом на жизнь и похожими ценностями, а это то, что ищет каждый».

«Я решил, что волонтерская поездка — хорошая возможность попасть в Данилов, пообщаться со знакомыми, найти, может быть, новых приятелей и единомышленников. С 2020 года я был знаком с Дмитрием Андреевым. Интересно было посмотреть, а что же в Данилове он сделал, как развивается его проект.

Моя непосредственная работа была достаточно однообразной. Я брал старые кирпичи, очищал их от штукатурки, от пыли, того, что, скажем так, на кирпиче за столетие образовалось. Все для того, чтобы можно было вторично использовать эти кирпичи.

Другие участники и участницы красили стену, приводили в порядок ограду — каждый нашел какое-то дело по себе. Прекрасные люди, прекрасная компания. Действительно есть ощущение, что на такие мероприятия ездят не случайные люди, а с интересом, желающие интересно жить, желающие что-то сделать хорошее, просто любопытствующие, наверное.

Данилов превзошел мои ожидания, отчасти благодаря такому достаточно разумному, как мне показалось, благоустройству, отчасти благодаря интересной экскурсии от Димы. Если бы я просто как турист рассуждал, я бы в Данилов вряд ли поехал.

В Солигаличе мы впервые в этом году запустили вместе с моими солигаличскими коллегами „Том Сойер Фест“ . И я очень рад, что это произошло. Моя мотивация поехать в Данилов, отчасти, наверное, была в том, чтобы посмотреть, как такие волонтерские проекты, связанные с наследием, реализуются».

«Я до этого была несколько раз в Данилове, но вот в культурный центр на Ленина, 21 все никак не удавалось попасть. Еще мне очень интересно ремонтировать дома, так как своего частного дома нет попрактиковаться. Мы как смена в тот раз очищали растворителем старинную кирпичную стену от остатков цемента и прочего.

Но самая интересная рабочая часть мероприятия была закладкой изразца в общую кладку снаружи здания, на память. Точно не помню, откуда он взялся — то ли это был настоящий изразец, то ли с художественного мастер-класса по росписи.

Ночевать в здании было особенной роскошью — оно камерное и живое одновременно: старинный особняк, внутри в некоторых местах оставлены кирпичные кладки и слои штукатурки, деревянный пол, винтажные предметы и очень много всякого неожиданного реквизита. А еще у нас был комфортный ретро-туалет.

Возможно, главное для меня в людях — чистое творчество, любовь к своей стране, малым городам. Остальное всё как будто прикладывается к человеку, если в нем это есть. С такими людьми можно бесконечно разговаривать на интересные темы ночи напролет. И вот именно в волонтерских поездках таких людей и можно сейчас найти.

Это как одновременно и возврат к настоящим добрым ценностям, и шаг вперед — я даже думаю, что наше общество в скором времени будет жадно искать идеологию в подобном ключе. Я, в частности, про Россию, открытую в плане каких-то объединений, социальных экспериментов.

Проект „Культурный патруль“  предусматривает разные города. Выбор локаций у организаторов в приоритете: скучно не будет. Обязательно какая-то добротная история будет стоять за домом, которому вы будете помогать».

«Вообще, с „Преображением“  меня связывает история длиной в семь лет. В 2019 году я первый раз поехал на смену ребенком. И, наверное, в тот момент у меня еще не было какой-то мотивации. Мне просто было интересно узнать, что это за лагерь. Но уже в осознанном возрасте, когда я стал ездить в роли вожатого, организатора, начальника, тут, конечно, сильная мотивация появилась. Ты понимаешь, насколько большое дело стоит за лагерем „Преображение“. Мы не только стараемся привить детей, так скажем, к русской православной традиции, мы пытаемся вместе с ними потрудиться, помолиться, ну и, конечно же, поиграть. И тем самым мы показываем им, как хорошо жить правильной жизнью православного христианина. Это очень сложно. И с другой стороны, очень просто понять ребенку, что вот так вот тоже бывает.

В Ярославской области около двухсот разрушенных храмов. Конечно же, на всех мы не смогли побывать, но я думаю, больше пятидесяти мы уже объехали. География мест, где мы побывали, действительно очень обширная, но каждый раз, когда мы приезжаем на новое место, мы сталкиваемся с одними и теми же проблемами. Вот стоит храм, вокруг него, внутри и на нем растут деревья, фундамент весь под землей, крыша прохудилась, течет, из-за этого рушится свод. И все такие стандартные моменты мы каждый раз пытаемся своими силами как-то решить».

«[В поездках] можно совместить фитнес или двигательную активность с общественно полезным делом. Узнать новое об инвазивных растениях, про технику безопасности, про то, куда пожаловаться на борщевик, как с ним можно бороться физически и на правовом поле.

Мы освобождали от борщевика одну из достопримечательностей поселка Сиговка — часовню 1882 года в стиле ампир с уникальными росписями, усадьбу Гребнево в Московской области, церковь Петра и Павла в деревне Загорье Тверской области, ансамбль усадьбы Давыдовых в Тульской области, храм Покрова Пресвятой Богородицы в Фалелееве Ярославской области.

Идейный вдохновитель [движения] Антон Гладилин — опытный агроэколог. Он совершенно замечательный и увлеченный, рассказывает и показывает само растение, как защищаться, чем копать, в какое время, какая лопата лучше, что дальше делать.

Я не просто убиваю неприятное людям растение борщевик — я создаю возможность для жизни тех растений и животных, которые здесь жили раньше, создавали свою экосистему тысячи лет до того, как вмешался в нее человек. Мы стараемся устранить вредные для нашей земли последствия действий человека. В этом смысле волонтерство — это моя возможность изменить мир к лучшему вместе с замечательными людьми. И я, конечно, буду участвовать в следующих подобных проектах».

«Я очень люблю Архангельскую область, впечатляюсь все время деревянными церквями. Я часто езжу в отпуск в какие-то новые места и новые районы и всегда стараюсь смотреть деревни красивые, какие-то церкви, про которые рассказывают или которые на карте вижу, в интернете про них читаю. И вот в какой-то момент я стала просто из разных источников видеть информацию про „Вереницу“ . И у меня возникла мысль, что хватит уже просто ездить и смотреть. Можно ехать, общаться, во-первых, с людьми, которые любят то же, что и ты, и чем-то еще и помогать.

„Вереница“ , мне кажется, максимально открытый [фонд]. На опыте оказалось действительно так — просто списываешься по контактам, указанным в том или ином посте по тому или иному объекту, который интересует, — и едешь.

В итоге я поехала в Тимоневку <...> И на самом деле несколько дней, дней пять, мы там жили и помогали по части исключительно готовки <...> Я впервые попробовала что-то делать в русской печи. Вообще топить ее. То есть было возможно готовить на обычной газовой плите, но последние дни мы как-то экспериментировали в русской печи. И это было захватывающе интересно.

Еще раз я была в Тимоневке [этой весной] на субботнике по расчистке территории вокруг церкви. Мы там таскали, пилили ветки. И наслаждались этой всей красотой, весенней атмосферой.

Мне кажется, [сотрудничество с «Вереницей»] не для каждого, но для тех, кому интересен Русский Север так или иначе, а также для тех, кто сомневается в выборе, куда ему поехать <...> в поиске новых знакомств, в поиске, чем себя занять новым. Мне кажется, это беспроигрышный вариант — просто поехать».

«В той или иной степени я всегда пытался быть причастен к разного рода градозащитной и волонтерской деятельности. И просто желаю не терять связь с Евгением Соседовым [руководителем проекта «Консервация»], вообще с общественностью. Я вот в мае месяце решил съездить на два дня под Бежецк. И опять же поучаствовать, пообщаться с людьми.

Я люблю делать что-то руками, в том числе работать бензопилой, молотком и другими инструментами. И меня больше привлекает именно такого рода работа. Социализация, общение вообще очень важны для каждого человека. И, конечно, мне было интересно поговорить с людьми совершенно разных поколений. То есть и с теми, кому сильно за 50, и с теми, кому 20. Ну и, конечно же, пообщаться с теми, кого я знал и до этого».

«Обычно субботник проходит в формате таком: мы убираемся, потом идет небольшая экскурсия, которую проводит Мария [координатор «Усадебных волонтеров»], и потом уже совместно накрываем на стол, и, соответственно, устраиваем чаепитие.

У каждого человека есть определенные места, куда ему хочется возвращаться снова и снова. Там, где он черпает свои ресурсы, там, где он восстанавливается. Потому что в нашем ритме городском, рабочем, с семьями, с кучей проектов параллельных, всегда есть необходимость в восстановлении своего внутреннего ресурса. Вот для меня усадьба Пехра-Яковлевское [в Московской области] является таким местом. То есть это место, куда я чаще пытаюсь приезжать с детьми, с семьей. Бывает такая потребность, когда нужно приехать самой, в одиночестве, походить по аллеям, побродить, посмотреть, впитать шум, тишину. Шум, я имею в виду, не трасс городских, а шум лесной — как птички поют, деревья шелестят.

И хотелось бы, конечно, понимая, что человеческий век не долог, хотелось бы все-таки максимально помочь этому месту хотя бы законсервироваться, по максимуму восстановиться».